Главная     История     Персоны     Фотолетопись     Публикации     Новости     Музей     Гостевая книга     Контакты

Персоны

Ученики. Годы учёбы
1856-1918     1918-1937     1937-1944     1944-2009    
Педагоги. Годы работы
1856-1918     1918-1937    
1937-1944     1944-2006    



Периоды:





23.3.2024
Дорогие друзья и коллеги! Вышла в свет замечательная книга: Диденко Ю.Ю. История Отечества в летописи рода и семьи. Симферополь. СОНАТ. 2023. Для истории школы К.Мая издание представляет особый интерес - большой фрагмент книги посвящён золотому медалисту выпуска 1914 года Владимиру Владимировичу Егорьеву (04.03.1896 – 24.08.1943) - дипломату, юристу, специалисту в области международного права.
20.3.2024
На сайте размещена биографическая страничка невропатолога, доктора медицины Христиана Карловича Буша, учившегося в гимназии К.Мая в 1874-1882 гг.
18.3.2024
На сайте размещена биографическая страничка участника Великой Отечественной войны Валентина Дмитриевича Курилова, учившегося в 6 САШ в 1937-1940 гг.
15.3.2024
На сайте размещена биографическая страничка юриста Сергея Васильевича Быкова, учившегося в гимназии К.Мая в 1871-1878 гг.




Соколов Николай Петрович


Николай Петрович Соколов

14.11.1890–16.08.1979

историк

педагог

профессор

доктор исторических наук (1956)

преподавал латинский язык 
в гимназии К.Мая
в 1914–1918 гг.

Материал о Николае Петровиче Соколове составлен на основе статьи наших коллег Е.А. Григорьевой и А.А. Кузнецова [34] и архивных материалов Центрального государственного исторического архива, проработанных М.Т. Валиевым, Центрального архива Нижегородской области, Государственного общественно-политического архива Нижегородской области (А.А. Кузнецов).
Николай Петрович Соколов (1890–1979). Его имя одинаково торжественно упоминается на исторических факультетах Нижегородских гос- и пед- университетов. «Ученик известного российского ученого академика Н.И. Кареева, работавшего в Санкт-Петербургском университете» [1], «отец-основатель», специалист по новой истории Франции (кандидатская диссертация), политической истории Средиземноморья в средние века (докторская диссертация), блестящий лектор (комплименты в устных и опубликованных воспоминаниях), организатор и пропагандист науки – вот немногие из эпитетов, прикладываемых к имени Н.П. Соколова [2, 3,4].

Николай Петрович Соколов родился 14 ноября 1890 года в селе Мармыжи Княгининского уезда Нижегородской губернии в скромной семье псаломщика села Мармыжей Петра Петровича Соколова (6.1.1872 – до 1938 г.) и дочери псаломщика Елены Димитриевны Соколовой (ур. Смирнова, 1874–?). Был крещен в сельской церкви 17 ноября того же года [5, Л.18] .

На 1909 год отец Николая, Петр Петрович Соколов, служил псаломщиком села Пермеева Лукояновского уезда Нижегородской губернии. Кроме Николая в большой семье псаломщика росли дети: Лидия (1894 г.р.), Константин (1899 г.р), Анна (1901 г.р.), Нина (1903 г.р.), Елизавета (1906 г.р.) и Валентина (1908 г.р.) [5, Л.24].

Среднее образование Николай получил в Нижегородской Духовной семинарии, после окончания четырёх классов которой в 1910 г. был принят в Нежинский Историко-Филологический Институт князя Безбородко [6] (ИФИ). Институт окончил в 1914 г. по историческому отделению со званием учителя Гимназии с отличными оценками (две оценки «хорошо» были поставлены по предметам: «Латинский язык» и «Толкование авторов и история Римской литературы»).
После окончания ИФИ 26 июня 1914 был назначен преподавателем латинского языка в гимназию К.Мая, в каковой должности находился до конца 1918 г. [7]. Параллельно состоял слушателем Императорского Археологического Института. В 1915 г. был прикомандирован к Санкт-Петербургскому университету по кафедре новой истории для подготовки к профессорской деятельности. Наставниками Н.П. Соколова в Санкт-Петербургском Университете стали профессор Николай Иванович Кареев (24.11.1850 – 18.2.1931), сын которого Константин Кареев (3.8.1883 – 1945) учился «у Мая» и профессор Иван Михайлович Гревс (4.5.1860 – 16.05.1941), преподававший в школе К.Мая.
Ярким моментом биографии Н.П. Соколова является его возвращение в высшую школу и историческую науку после вынужденного многолетнего отстранения от них. Автобиографические материалы позволяют понять, как сам Соколов осознавал эту перемену. Ранее его биография составлялась на основе воспоминаний о нем и его личного фонда в Центральном архиве Нижегородской области (ЦАНО). Последнее обстоятельство многое объясняет. С одной стороны, большую часть личного документального фонда Н.П. Соколов незадолго до смерти уничтожил (Эту информацию сообщила директор музея Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского Т.И. Ковалева, ссылаясь на свидетельство ученицы Н.П. Соколова – Елены Дмитриевны Воробьевой, ныне покойной.). С другой стороны, в нижегородских архивах имеются еще неизученные материалы, относящиеся к биографии ученого – сведения из делопроизводственных бумаг отделов кадров пединститута и университета. Комбинируя их (при цитировании архивных документов сохраняются их орфография и пунктуация) с биографическими опытами, посвященными Н.П. Соколову, представим новые данные о жизненном и научном пути историка.
Среднее образование Н.П. Соколов получил в Арзамасском духовном училище и в Нижегородской духовной семинарии. По его признанию в автобиографии: «Из последней я выбыл по окончании четырех общеобразовательных классов и поступил по конкурсному экзамену в сентябре 1910 г. в Нежинский Историко-Филологический Институт князя Безбородко» [6, Л.25], законченный в июне 1914 г. с аттестатом № 1357 [9]. С 1-го июня Н.П. Соколов был назначен учителем гимназии и реального училища К. Мая в Петербурге «с одновременным прикомандированием к Ленинградскому университету по кафедре новой истории для подготовки к профессорской деятельности» [6, Л.2]. Под Ленинградским университетом в советской анкете Соколова, конечно, подразумевается Санкт-Петербургский университет, кроме уже упомянутых Н.И. Кареева и И.М. Гревса, стали профекссорра М.И. Ростовцев и С.Ф. Платонов [6, Л.3, 27]. Н.И. Кареев помнил своего и И.М. Гревса ученика: «… еще очень дельный и работающий, хорошо подготовленный к научной деятельности Ник. Петр. Соколов. Он, собственно, не был петербургским студентом, а… был прикомандирован к нашему университету, избрав для своих занятий руководство мое и И.М. Гревса. Когда окончился срок его прикомандирования, он уехал на родину, и что с ним сталось, мне неизвестно, хотя одно время он и подавал вести о себе. В Соколове я видел тоже будущую научную силу» [10].
Резкий разрыв Н.П. Соколова с церковным образованием был связан с переломом в его мировоззрении, когда он после долгих раздумий окончательно стал атеистом.

Среди учителей Н.П. Соколов в автобиографических документах упомянул эмигрировавшего М.И. Ростовцева и репрессированного С.Ф. Платонова лишь один раз в отличие от других наставников, не провинившихся крупно перед Советской властью. Указание на М.И. Ростовцева подтверждается воспоминаниями студента историко-филологического факультета Горьковского государственного университете (ГГУ) второй половины 1960-х гг. Н.А. Бенедиктова (впоследствии профессора, доктора философских наук): «Да и попробуйте не среагировать на фразу о Тойнби, который, по словам Н.П. Соколова, был «неплохой ученик моего учителя М. Ростовцева. Тойнби пытался украсить смысл, идущий от Данилевского, но в результате его скорее затуманил!»» [11].
Рубежом в судьбах страны и Н.П. Соколова стал 1917 г. Распространены были представления о том, что Н.П. Соколов, политически близкий эсерам, некоторое время служил в аппарате Временного правительства [9, 12, 13], о чем, естественно, в советских анкетах не упоминал. В воспоминаниях А.Я. Левина, ученика Н.П. Соколова, со слов последнего прямо указано на членство в партии эсеров: «Однако это был меньший грех, чем пребывание в рядах меньшевиков и эсеров. Этих арестовывали... Николая Петровича спасло то, что он уехал из Питера. Он состоял в эсерах, но в списках Нижегородского ЧК-НКВД не значился. Всех местных эсеров в тридцатые годы «замели». Не случайно Соколов долго отсиживался в провинции. В 1917 году, когда был объявлен открытый конкурс по поступлению в дипломатическую службу Николай Петрович такой конкурс прошел и был назначен консулом то ли в Швейцарию, то ли в Италию, я запамятовал. Не помню также, успел он добраться до места службы или Октябрь помешал. Разговор на эту тему был, но подробности выпали из памяти» (из письма А.Я. Левина А.А. Кузнецову от 28.09.2011). Однако недавно введенные в оборот сведения из Следственного дела Н.П. Соколова позволяют поставить под вопрос его участие в партии эсеров. Зато выяснилась большая роль в работе Министерства иностранных дел Временного правительства, заключавшаяся в участии Н.П. Соколова путём подбора и подготовки информации в процессе принятия важных решений [14].
Предоставим слово Н.П. Соколову: «В 1917 г. весной я выдержал магистерский экзамен, но в начале 1918 г., по условиям жизни я в Ленинграде, я должен был покинуть этот город и был назначен зав. школой II ступени в с. Черновское Сергачского уезда Нижегородской губ. Вскоре я был переведен отделом Нар[одного] обр[азования] на такую же должность в с. Гагино того же уезда и губ.»[6, Л.2]; «В этой должности я продолжал работу до 1923 г., когда вследствие уничтожения истории, как предмета преподаваемого в средней школе, я вынужден был переменить работу» [6, Л.3]; «В 1923 г. я перешел на работу в потребкооперацию в г. Ветлугу Горьковской обл. (Нижегор. губ.). В 1927 г. из Ветлуги я был переведен в г. Горький, где выполнял обязанности нач. планово-финансового отдела облторготдела» [6, Л.2], и «был назначен нач. планово-финансовым сектором Горьковского сначала торготдела а затем край и облторготдела» [6, Л.3]. За 10 лет Соколов «приобрел некоторые познания в области экономических наук и имел ряд печатных работ в этой области» [6, Л.3, 3об]. Далее Н.П. Соколов писал: «С конца 1934 г. преподавание истории стало восстанавливаться как в средней, так и высшей школе... Это заставило меня «самовольно» перейти в школу № 25 Ждановского района в 1936 г. (ныне гимназия А.С. Пушкина) в качестве преподавателя истории, стал завучем. Здесь я прошел аттестацию и получил звание учителя средней школы этого предмета» [6, Л.3, 3об]. Такой поворот не был резким, если учесть, что в устных беседах с учениками Н.П. Соколов упоминал постоянные занятия по истории в 1920–нач. 1930-х гг. [9, С.170, 172]. Надо упомянуть и то, что в сентябре 1938 г. Н.П. Соколов был ненадолго арестован по обвинению в связях с представителями царской фамилии Романовых [15]. Это сведение не подтверждается материалами Следственного дела Н.П. Соколова [16]. К счастью для Н.П. Соколова, исторической науки и высшего образования СССР–России, обвинения были сняты, и четырёхмесячное пребывание в тюрьме под следствием не имело последствий для историка, поскольку в автобиографических документах он не писал, что арестовывался или привлекался к следствию.
Есть мнение, что Н.П. Соколов стал работать на истфаке Горьковского государственного педагогического института (ГГПИ) в 1943 г.[15]. Противоречит ему то, что с 1940 г. он начал руководить педпрактикой студентов ГГПИ [6, Л.8]. Соколов «в 1940 г. выдержал экзамен, именуемый кандидатским минимумом, при Горьковском педагогическом Институте» [6, Л.2]. Для Соколова этот экзамен неожиданно стал испытанием: «… отношения между Николаем Петровичем и Сергеем Ивановичем [Архангельским] были непростыми. Николай Петрович как-то при мне с обидой вспоминал, что Сергей Иванович потребовал, чтобы он сдавал перед защитой обычные кандидатские экзамены, между тем, как он еще в Петербургском университете сдал магистерский экзамен, в том числе кляузурное сочинение. Он был оставлен в закрытой аудитории без всякой литературы и должен был экспромтом написать работу определенного объема, кажется, о Кондорсе. Потом он эту обиду припомнил. Как тогда утверждали, Сергей Иванович, выйдя на пенсию, рассчитывал, что будет в какой-то форме продолжать работу на кафедре. Но Николай Петрович, как мне тогда сказали, воспротивился, желая быть единоличным авторитетом» (из письма А.Я. Левина А.А. Кузнецову от 28.09.2011).
Появление на историческом факультете ГГПИ Соколова было обусловлено его желанием вернуться в науку и, как надо полагать, стремлением С.И. Архангельского создать в ГГПИ коллектив специалистов-историков. Н.П. Соколов постепенно входил в преподавательскую среду ГГПИ.
Начиная с 1942 г., Н.П. Соколов был зачислен в штат ГГПИ, о чем свидетельствует справка от 1946 г. [6, Л.8].
В 1943 г. Н.П. Соколов в Казани защитил кандидатскую диссертацию, посвященную философским и историческим взглядам Тюрго. Проблематика исследования была напрямую связана с темой выпускной работы Соколова в Нежинском институте – «Философс.-исторические идеи Тюрго» [6, Л.25 об.]. «Ведущий историк тех лет Е.В. Тарле назвал труд диссертанта «жемчужиной»» [9, C.173; 15]. Впрочем, степень кандидата исторических наук была присвоена Н.П. Соколову лишь в 1946 г. [6, Л.4].
На этом трудности возращения Н.П. Соколова в науку и высшую школу не закончились. 8 сентября 1944 г. вопрос о его дальнейшем служении ГГПИ обсуждался на заседании партбюро института. Против Соколова высказались его коллеги по кафедре и факультету: «Копелова – мне кажется, что заседание кафедры дало некоторую возможность судить о Соколове, как преподавателе, о его мировоззрении. По лекциям это проверить уже нельзя, поскольку учебный год закончился. Бросается в глаза пренебрежительное отношение Соколова к студентам. Он свой курс строил так, чтобы доказать, что премудрость древней истории недоступна студентам. Он умышленно усложнял вопросы. Под конец скомкал курс, в 5 дней прочел все историю древнего Рима. Мое мнение Соколова нам не переделать, придется с ним расстаться.
Добротвор – значительная доля вины лежит на кафедре всеобщей истории. Раньше неудовлетворительно вел курс Бергер. Потом еще хуже преподавал Илларионов. Теперь обнаруживаются серьезные недостатки у Соколова. А где же кафедра? Соколов человек способный, эрудированный. Я думаю, что нельзя идти по линии наименьшего сопротивления – освобождать его. Надо улучшить руководство им и контролировать его работу. В институте его надо оставить, но больше контролировать. С.И. Архангельский должен лучше руководить преподавателями... Необходимо продумать вопрос о мероприятиях по устранению недостатков. Соколова в институте оставить, но контролировать его.
Соболев – У Соколова выявлены организационно-методические недостатки, но за это снимать нельзя. Работает в вузе первый год.
Логинов – даю справку: Соколов читал курс истории у географов. Там остались им довольны. С.И. Архангельский намечал было перевести Соколова на Историю средних веков, но я думаю этого делать не следует. То, что Соколов скомкал курс истории Рима, в этом виноват декан, он так спланировал прохождение курса. Соколова надо оставить.
Копелова – у Архангельского С.И. было даже намерение перевести Соколова на курс Новой истории. Но я думаю, что это еще хуже.
Селезнев: беда в том, что кафедра всеобщей истории не руководила Соколовым. «Удивительно, что Соколов не только по отношению к другим преподавателям, но даже по отношению к С.И. Архангельскому пытается взять верх, т.е. подчеркивать свое мнимое превосходство». Коммунисты Копелова, Дядькин и Кустов должны помочь Архангельскому устранить недостатки в работе кафедры. Переводить на средние века Соколова нельзя» [17]. В конце концов, Н.П. Соколов был оставлен на кафедре.
Из этой цитаты следует, что к преподаванию в высшей школе Н.П. Соколов прикладывал высокие мерки и стандарты, вероятно, сложившиеся у него еще до 1917 г. и закрепившиеся в годы отлучения от Истории. Сохранилось опосредованное свидетельство того, как сам Н.П. Соколов объяснял эти нападки. Студент второй половины 1960-х гг. В.В. Помазов передал мнение Соколова о «проработке» 1940-х гг.: «С его же слов, в пединституте он прослыл женоненавистником и фашистом. Дело в том, что учились там в эти годы женщины, пришедшие на истфак не по призванию, а просто уклоняющиеся от всяких воинских мобилизаций. Учиться им было неинтересно, и в своих работах они дословно переписывали тексты из учебников, а Николай Петрович беспощадно ставил им «неуды» и приводил в пример работы единственного на факультете парня, которого по болезни не взяли на фронт» [12, С.37].
Обратим внимание и на появление новой темы в преподавании Н.П. Соколова – «истории Византии и южных славян». Истории Византии суждено будет стать частью предмета исследования в докторской диссертации Соколова. В силу каких причин Византия стала изучаться им после защиты диссертации об общественно-политических взглядах Тюрго? Ответ обнаруживается в фонде С.И. Архангельского. Е.А. Косминский писал ему 10 декабря 1943 г.: «Образовалась еще группа по ист[ории] Византии. Есть ли в Горьком люди, занимающиеся этими вопросами?» [18, 17а]. Среди писем С.И. Архангельскому обнаружена почтовая карточка от 06 января 1944 г., имя отправителя которой неизвестно. Косвенные данные и детали почерка позволяют атрибутировать отправителя – Е.А. Косминский. Примечательны строки: «Очень прошу Вас поговорить с Н.П. Соколовым. Если его привлекает мысль примкнуть работе Византийской группы Инст[итута] Ист[ории] АН, сделать доклад на Визант[ийскую] или смежную тему, дать статью; взять перевод первоисточника, то мы будем очень рады» [19]. Можно предположить, что непосредственный импульс, подвигнувший Н.П. Соколова на исследование проблематики, связанной с историей Византии, исходил от инициативы Е.А. Косминского по созданию группы по исследованию истории Византии в Институте истории АН СССР.
В 1946 г. в связи с организацией и открытием историко-филологического факультета в Горьковском государственном университете его первый декан С.И. Архангельский пригласил Н.П. Соколова перейти туда на работу. И Университет стал местом служения Н.П. Соколова до самой его кончины.
В 1946 г. Н.П. Соколов наряду с коллегами-историками попал под прицел партийного контроля. В «Справке о состоянии воспитательной работы в вузах города Горького после решений ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам» было указано, что преподаватели пединститута Н.П. Соколов и В.Т. Илларионов в своих лекциях преклонялись перед буржуазными учеными [20]. 22 апреля 1949 г. Н.П. Соколов присутствовал на объединенном заседании кафедр всеобщей истории и истории СССР, где «проработке» за «космополитизм» в научных и учебно-методических трудах подверглись С.И. Архангельский и В.Т. Илларионов [21]. Она по касательной, если судить по протоколам партийных собраний и заседаний, затронула и Соколова.
В 1954 г. Н.П. Соколов защитил докторскую диссертацию «Образование и первоначальная организация Венецианской колониальной державы». В ЦАНО хранится лишь первый ее том (508 с.), написанный в 1952 г. [22]. Некоторые обстоятельства защиты вскрываются в письмах исследовательницы И.И. Любименко – С.И. Архангельскому: 30.4. 1952 – «Будьте добры передать проф. Соколову, что перед отъездом я отдала отзыв о его диссертации М.В. Левченко, как заведующему кафедрой средних веков в Ленингр. Университете. Если бы защиту назначили на май или первые числа июня, то могут зачитать мой отзыв в виду отсутствия оппонента. Если понадобится экземпляр диссертации, который у меня, то его можно будет получить, т.к. в квартире моей будут жить родственники»; 9.6.1952 – «Интересуюсь вопросом о планах Соколова, диссертация которого лежит у меня без движения. В его возрасте время терять как-будто не следовало. Уезжая в Кисловодск, я отдала один экземпляр своего отзыва, который у меня давно написан, Левченке и предупредила племянницу, чтобы, в случае требования, она выдала находящийся у меня экземпляр диссертации. Ведь в крайнем случае мой отзыв могли бы просто зачитать. Но, по-видимому, все осталось в прежнем положении. Сроки защиты подходят к концу, следовательно дело откладывается на осень?» [23].
Таковым теперь – после введения в оборот новых документов – видится тернистое возвращение Историка Н.П. Соколова в высшую школу и в науку. Не раз на этом пути громоздились политические и идеологические камни преткновений. Не раз служение Соколова Клио оказывалось под угрозой. Преодоление препон показывает самоценность для него исторической науки, на фоне которой меркнут все остальные увлечения и интересы. «Любил профессор Соколов, обращаясь к молодым, повторять: «Наука – самая ревнивая из женщин, она измен не прощает»» [9, С.170–171; 24]. Для кого-то эта позиция служения покажется узкой и однобокой (оговорим, что находил профессор Соколов время и для созерцания звездного неба через телескоп, для укрощения мотоцикла и моторной лодки, овладения искусством цветной фотографии, внимания «зарубежным голосам» [9, С.173]), но такая верность однажды выбранному пути внушает уважение.
Посмеем утверждать, что найдено объяснение поведения Н.П. Соколова в 1968–1969 гг. на историческом факультете Горьковского государственного университета. Вот как упоминает Соколова мемуарист при описании изгнания диссидентов из ВУЗа: «Следующей жертвой стали В.Г. Бабаев и В. Федоров (филолог)... Я услышала голос Н.П. Соколова и подумала, вот он сейчас вас всех раскидает. Но он сказал…: «Я тебя всегда называл сынком. А теперь скажу, как говорили в монастырях, иди и проси хлеб в другом монастыре (это В.Г. Бабаеву, его аспиранту)». Услышав это, мы все вздрогнули. И это независимый Н.П. Соколов?» [25]. Тем не менее, в этих словах выразилось независимое отношение Н.П. Соколова к ученику, изменившему Истории как науке. Для Соколова было неважно то, ради чего произошла измена «самой ревнивой из женщин» – «она измен не прощает». Поэтому он и совершил акт отвержения того, кого, если доверять мемуаристу, считал сыном.
Эта верность обусловливала и максималистски-бескомпромиссное поведение Н.П. Соколова на историографической арене. В 1961 г. С.В. Фрязинов писал в Горький о том, что в Ленинграде прошла защита диссертации Е.Ч. Скржинской об Иордане, а «с ней воевал Соколов» [26]. Еще один известный эпизод из биографии ученого имеет яркое и противоречивое освещение. «Достаточно взглянуть на дискуссию в ж. «Средние века» по докладу А.И. Неусыхина, где видна наибольшая основательность в речи Н.П. Соколова, а весьма уважительный ответ академика по дискуссии фактически был направлен только нижегородскому Мастеру». Речь идет о критике Н.П. Соколовым доклада И.А. Неусыхина [27]. Тональность этой критики, что называется, была «на грани фола». Среди горьковских историков начала 1990-х гг. ходил не отразившейся в официальном отчете апокрифический слух, что Н.П. Соколов и И.А. Неусыхин обменялись упреками в плохом владении оппонентом латыни средневековых источников. Активность Н.П. Соколова на дискуссии проявилась и в обсуждении доклада А.Я. Гуревича. Если доверять свидетельству Л.М. Баткина: «А весной 1966 г. я впервые услышал публичное выступление Гуревича: тоже в Москве, на многолюдной конференции по генезису феодализма. Именно его яркий доклад, произнесенный, как всегда, стремительно и непринужденно, и повторное слово, взятое для отповеди, если не ошибаюсь, итальянисту Соколову, оказались стержнем острой фабулы этой конференции» [28] – то надо констатировать, что отчет о дискуссии не отразил всей отповеди А.Я. Гуревича. С другой стороны, Н.П. Соколов, как свидетельствует документ, выступал задиристо и принципиально, отстаивая подходы классической исторической науки (в том числе, уже сложившейся советской) перед модерновыми новациями, чьим выразителем был А.Я. Гуревич [29].
Все эти обстоятельства позволяют объяснить позицию Соколова в 1968–1969 гг. В цитате, где вопрошается о независимости Н.П. Соколова, встречаемся «с искусственным переносом тех идей и социальных переживаний 1960–1970-х гг. на людей более ранних поколений». 75-летний Н.П. Соколов высказывался по поводу социалистической действительности в стране: «Раскачивать лодку социализма – это вредное дело, которое ни к чему хорошему не приведет»[30]. Эта позиция не противоречит жизненному опыту Н.П. Соколова. «Он часто говаривал, что принадлежит к самому несчастному поколению русских людей: две мировые войны, три российские революции, голодовки 20-х, раскулачивание 30-х, «ежовщина» – это далеко не все, что пришлось пережить» [9, С.173–174]. Вот еще одно красноречивое свидетельство – из противоположного лагеря – студента-диссидента второй половины 1960-гг.: «В 1965 г. в ВУЗах был введен курс научного атеизма. Читать его у нас дали удивительному человеку и большому ученому Николаю Петровичу Соколову… Иногда в середине лекции, видя, увы, полное отсутствие внимания (большинство читали в это время самиздат, данный на одну лекцию) – он внезапно замолкал. Молчание продолжалось одну-две минуты. Мы, оглушенные его молчанием, тоже останавливались. Почти бесшумно прятался самиздат, раскрывались тетради с конспектами лекций и наступала напряженная тишина. Николай Петрович, не глядя на нас, спокойно подходил к окошку и… негромко говорил: «Когда я весной 1911 г. гулял по берегам Рейна, увитыми виноградниками…» затем следовала небольшая пауза и далее «А в России порядка все нет и нет». Затем он подходил к кафедре и спокойно продолжал свой рассказ. Мы… выслушивали эту сентенцию, чувствуя смущение и стыд. Но через 10–15 минут листы самиздата снова ложились на наши колени, лекция продолжалась обычным порядком. Как я сейчас думаю, он не был атеистом, но, конечно, не был и верующим. Скорее всего, это был позитивист, поклонник разума и научной истины. И, как ни странно, это и оказалось «ахиллесовой пятой» нашего курса научного атеизма. Он не мог говорить и рассказывать так, как это требовалось программой, не мог повторять азы жалких брошюр специалистов атеизма Он предложил нам принести на занятия тексты Библии, чтобы на семинарах работать с ними… Открывалась неисчерпаемая сокровищница мысли, чувств, нравственных требований. Мы были ошеломлены» [13].
Контекст приведенных свидетельств позволяет присоединиться к мнению Е.В. Кузнецова об отношении Н.П. Соколова к процессам на историко-филологическом факультете ГГУ в 1960-е гг.: «Я должен со всей ответственностью заявить читателям, что мой наставник Н.П. Соколов был на стороне защиты существовавшего государственного порядка... Ключевым словом является понятие «порядок» – тот порядок, который позволял спокойно и плодотворно трудиться» [31]. Думается, что смена социального строя, от которого много претерпел Н.П. Соколов, казалась ему чреватой потрясениями и лишениями, грозящими прервать развитие науки, установившееся течение жизни и привычный исследовательский процесс. В последнем можно усмотреть и желание подладиться под тональность советской идеологии: Возможно, не только этими мотивами руководствовался Н.П. Соколов, обрушиваясь на своего ученика В.Г. Бабаева. «Человек он был жесткий... Он как бы считал, что трудные перипетии собственной судьбы дают ему право не очень сочувствовать другим. Он не хотел ввязываться ни в какие проблемы, грозящие неприятностями. Отсюда и его поведение в истории с Бабаевым. В борьбе, которая развернулась на истфаке между диссидентствующим Пугачевым и его противниками, Соколов довольно жестко выступил против пугачевцев… Трудно сказать, что именно лежало в основе позиции Николая Петровича – вынужденный конформизм или убеждения. Помню наш с ним разговор где-то в конце 50-х годов… Тогда актуальными были суждения о культе личности. Николай Петрович держал в руке палку, бил ей по песку, поднимая пыль, и повторял: «Массы – пыль, пыль. Только личность, только личность делает историю». Примерно, в это же время мы… обсуждали американский фильм «Война и мир». Соколову фильм понравился, а мне не очень… Потом разговор как-то соскочил на сам роман, и в какой-то связи Николай Петрович сказал, «Хватит в России переворотов. Не дай бог». Возможно, именно отсюда и его позиция» (из письма А.Я. Левина А.А. Кузнецову от 28.09. 2011).
Тем не менее, Н.П. Соколов не принимал советский строй: «Нонконформизм Н.П. Соколова выражался через призму локальных сюжетов лекционного материала, благо европейская история представляла обширное поле для ассоциаций. Как-то я зашла на его лекцию по античной истории (двери его аудитории были всегда открыты для всех желающих). Речь шла о событиях периода Октавиана Августа, когда при сохранении прежних форм государственного устройства, по сути, менялся политический режим, вводились другие нормы общественной жизни. Sapienti sat (умному достаточно) – закончил свою лекцию профессор. Современность имплицитно присутствовала в его лекции» [32]. Жизненный опыт Н.П. Соколова вкупе с научной и гражданской позицией, выстраданной Историком, продолжительное время оторванным от дела жизни, очевидно, толкал к мыслям о том, что не было сделано, поскольку жил он в «эпоху перемен». «Исчезнет боль разочарования, и как-то, казалось бы, в совершенно спокойной беседе обмолвится перед своими близкими учениками профессор Соколов о пережитом, придут ему на ум слова друга М.В. Левченко, памяти которого Н.П. Соколов посвятил свою монографию о Венецианской колониальной империи: «Если бы не случилось то, быть бы нам с Вами, любезный Николай Петрович, академиками»» [9, Л.169]. Неизвестно, какой смысл вкладывал М.В. Левченко в эти слова, но думается, что Н.П. Соколов вычленил из нее идею о том, что сколько не было сделано того, за что до 1917 г. избирали в Академию Наук. В свою очередь, по отношению к ровеснику, единомышленнику, коллеге по преподаванию в ГГУ, эрудиту, знатоку истории Французской революции, средневековой истории Пиренеев Сергею Васильевичу Фрязинову (1891–1971) Николай Петрович Соколов изрек: «Сергей Васильевич родился не в свой век: ему бы в Париж XVII века, чтобы стать украшением монастыря Св. Мавра (монахи которого проявили себя как глоссаторы и публикаторы древних текстов – преимущественно латинских и греческих)» [24, С.83].
Существенным дополнением к вышеприведённому отрывку служит ещё одна статья нашего коллеги Андрея Александровича Кузнецова, основанная на материалах Следственного дела Н.П. Соколова [16], арестованного в 1938 г.
Вплоть до последних своих дней Николай Петрович преподавал, вёл факультативы в Горьковском государственном университете им. Н.И. Лобачевского. Скончался Николай Петрович 16 августа 1979 г. в Горьком. Похоронен на Бугровском кладбище.
Основные труды Н.П. Соколова:
– Образование Венецианской колониальной империи. Саратов, Изд-во Саратовского гос. ун-та, 1963. 563 с. (на польском языке: Sokolow Nikolaj. Narodziny Weneckiego Imperium Kolonialnego. Warszawa: Panstwowy Institut Wydawniszy , 1985. – 447 s.)
– Образование и первоначальная организация Венецианской колониальной державы (XI-XIII вв.): Автореф. дисс. докт. ист. наук. Л., 1953

– История свободомыслия и атеизма в Европе. Под ред. Н.П. Соколова. М.: Мысль, 1966. 412 с. 
– Сорок лет советского византиноведения. Вып. 1. Горький, 1959. 51 с. 
Венецианские цехи в XIII и XIV вв. // Средние века. № 15. М., 1959.
– "Договор о перевозке"  как источник для решения вопроса о преднамеренности изменения направления четвертого крестового похода // Ученые записки Горьковского государственного университета. Вып. 88. Ч. I (серия историческая). Горький, 1968.
– Колониальная политика Венеции в сфере церковных отношений // Страны Средиземноморья в эпоху феодализма. Горький, 1982.

Источники:
1. Колобов О.А., Кузнецов Е.В., Толстова Н.Н. Я люблю мой истфак. Очерки. Нижний Новгород, 1996. С. 4.
2. Историческая наука в Нижегородском государственном университете им. Н.И. Лобачевского (1946–2006 гг.). Нижний Новгород, 2006. С. 12, 74–77, 149.
3. Кузнецов Е.В., Меженин В.М. Николай Петрович Соколов // Горьковский государственный университет: выдающиеся ученые. Горький, 1988. С. 126–136.
4. Фионова Н.А. Николай Петрович Соколов. Биобиблиографическая справка. Горький, 1990.
5. ЦГИА СПб. Ф.144. Оп.2. Д.96.
6. ЦАНО. Ф. Р-2734. Оп. 9а. Д. 85.
7. ЦГИА СПб. Ф.139. Оп.1. Д.14314.
8. ЦАНО. Ф. 2976. Оп. 1.
9. Меженин В.М., Кузнецов Е.В. Страницы нижегородской историографии: профессор Н.П. Соколов // Исследования по истории России. Межвузовский сборник научных трудов. Нижний Новгород, 1996.
10. Кареев Н.И. Прожитое и пережитое. Л., 1990. С. 260.
11. Николай Анатольевич Бенедиктов // Исторический факультет глазами выпускников и сотрудников. Нижний Новгород, 2005. С. 57, 58.
12. Помазов В.В. Духовной жаждою томим (Из воспоминаний выпускника истфака).
13. Капранов М.С. Далекое – близкое // Исторический факультет глазами выпускников и сотрудников. Нижний Новгород, 2005. С. 37, 111.
14. Помазов В.В. Духовной жаждою томим (Из воспоминаний выпускника истфака); Капранов М.С. Далекое – близкое // Исторический факультет глазами выпускников и сотрудников. Нижний Новгород, 2005. С. 37, 111.
15. Фионова Н.А. Николай Петрович Соколов… С. 6–7.
16. Кузнецов А.А. ЧЕЛОВЕК ИМПЕРИИ И БУДУЩИЙ ИСТОРИК ИМПЕРИИ В СТАЛИНСКОЙ ТЮРЬМЕ: СЛЕДСТВЕННОЕ ДЕЛО Н.П. СОКОЛОВА//Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2021, № 1, с. 26–38.
17. Государственный политический архив Нижегородской области (ГОПАНО). Ф. 932. Оп. 1а. Д. 12. Л. 93–93 об.
18. ЦАНО. Ф. Р-6299. Оп. 1. Д. 193. Л. 17а.
19. ЦАНО. Ф. Р-6299. Оп. 1. Д. 201. Л. 162.
20. ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 6187. Л. 5.
21. ЦАНО. Ф. 907. Оп. 1. Д. 43.
22. ЦАНО. Ф. 2976. Оп. 1. Д. 1.
23. ЦАНО. Ф. 6299. Оп. 1. Д. 215. Л. 109, 114–114 об.
24. Кузнецов Е.В. Одна жизнь менялась на другую. Мемуары русского историка. Арзамас, 2008. С. 94.
25. Выпуск 1964 г. Нина Николаевна Байдакова // Исторический факультет глазами выпускников и сотрудников (выпуск третий). Нижний Новгород, 2006. С. 45.
26. ЦАНО. Ф. 6161. Оп. 1. Д. 390. Л. 23.
27. Неусыхин А.И. Дофеодальный период как переходная стадия развития от родоплеменного строя к раннефеодальному (Тезисы доклада); Обсуждение доклада А.И. Неусыхина (выступление Н.П. Соколова и часть ответа А.И. Неусыхина, адресованная Н.П. Соколову) // Средние века. Вып. 31. М., 1968. С. 45–48, 56–58, 59–61.
28. Баткин Л.М. О том, как А.Я. Гуревич возделывал свой аллод // Одиссей. 1994. № 2. С. 6.
29. Гуревич А.Я. Некоторые нерешенные проблемы социальной структуры дофеодального общества. Индивид и общество (Тезисы доклада); Обсуждение доклада А.Я. Гуревича (выступление Н.П. Соколова и часть ответа А.Я. Гуревича, адресованная Н.П. Соколову) // Средние века. Вып. 31. М., 1968. С. 64–65, 70–71, 72–76.
30. С.И. Архангельский как наставник и ученый (интервью Р.В. Шиженского с Е.В. Кузнецовым) // Пиренн А. Средневековые города и возрождение торговли/Перевод с английского и предисловие С.И. Архангельского. Нижний Новгород, 2009. C. 145.
31. Кузнецов Е.В. Одна жизнь менялась на другую. Мемуары русского историка. Арзамас, 2008. С. 110.
32. Цитата из рукописи И.В. Кетковой «Н.П. Соколов. Классическое наследие».
33. ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 3. Д.63998.
34. Григорьева Е. А., Кузнецов А. А. Историк Николай Петрович Соколов (новые данные к биографии ученого) // Диалог со временем. 2012. Вып. 41. С. 165-180
35. Григорьева Е.А., Кузнецов А.А. Представители петербургской исторической школы в Нижегородском педагогическом институте (проблема адаптации традиций исторических школ в советском образовании 1930-1950-х гг. // Мир историка. Историограф. сборник. Вып. 7. Омск.: Изд-во ОмГУ, 2011. С. 205-223
36. Чтения памяти профессора Н.П. Соколова (10; 2006; Нижний Новгород), Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Молев, Е.А. Нижний Новгород, [2006]. 

Выражаем особую благодарность нашему коллеге Андрею Александровичу Кузнецову (Нижний Новгород) за неутомимую исследовательскую деятельность в изучении биографии и наследия Н.П. Соколова.

Биографическая страничка составлена Муратом Тимуровичем Валиевым (Санкт-Петербург), Екатериной Алексеевной Григорьевой и Андреем Александровичем Кузнецовым (оба Нижний Новгород).
11.05.2021

При использовании материалов ссылка на статью обязательна в виде: «М.Т. Валиев, Е.А. Григорьева, А.А.Кузнецов. Биографическая страничка Николая Петровича Соколова – URL: http://kmay.ru/sample_pers.phtml?n=3870 (дата обращения)»  

Дополнительные материалы:

Фотолетопись:
Поиск педагогов школы





04.03
День рождения бывшего ученика нашей школы, вице-адмирала Николая Романовича Греве
11.03
День рождения выпускника нашей школы, архитектора Виктора Федоровича Габерцетеля
18.03

День рождения бывшего учителя физкультуры, Засл. учителя РСФСР Г.И.Девицкого 

30.03
День рождения бывшего ученика нашей школы, капитана Бориса Георгиевича Шарона



















2009-2020 ©
Разработка и сопровождение сайта
Яцеленко Алексей